Адвент с Фомой Аквинским
Андвентские Духовные Упражнения.
День первый - Вера значит счастье
День второй - Главная связь
День третий - Надежда мать глупых
День четвертый - Просите, и дано будет вам
День пятый - Любить «полностью»
День шестой - Новое право свободы
День седьмой - Внутренние плоды любви
День четвертый
Просите, и дано будет вам
Бывает так, что человек содрогается перед прошением, тогда как приводит это к мысли о негодном отношении людей, которым кто-то нуждающийся был унижен. Бывает тоже так, что просьба о чем-то ассоциируется с оказанием слабости и бедности. Такое или похожее видение просьбы, перенесенное на отношения с Господом Богом, делает так, что появляются разные теории, благодаря которым можно удалить просьбу из духовной жизни. И так появляется упрек к просьбе, который делают борющиеся за возвышенность и порядочность отношений с Богом, за примитивную выгоду, снижающую человека до каких-то трансакций: буду столько и столько просить, а Ты мне дашь… Появляется также такая идея, чтобы Господу Богу «не забивать голову» своими маленькими делами, ведь, в конце концов, у Него столько детей во всем мире, что зачем бы Он еще мною занимался, я тут себе тихонечко проведу свою жизнь и проживу правильно – это тогда как бы выглядит более покорно… Похоже на предыдущую ситуацию некоторые видят себя, как таких больших грешников, которые не имеют с Богом уже ничего общего, поэтому какую-либо просьбу к Нему или молитву оценивают, как «не к месту»…Не мало тоже и таких, которые «хорошо справляются в жизни» и им не нужно каких-то необычных добавок и опоры в виде молитвы или просьбы к Богу – такие дела для людей раненых, для неудачников и жизненных недотеп…
Представленные позиции, как-то связанные со стыдом перед молитвой, берутся из костлявого образа Господа Бога и из взгляда на самого себя сквозь розовые очки, которые сужают перспективу. Когда создаем себе в воображении какого-то бога на свой образ и подобие, т.е. для своих потребностей, тогда нечего удивляться, что такого рода теории будут распространяться, как грибы после дождя. Потому что они являются прямым последствием какой-то амнезии – осознанной или менее осознанной – касающейся явления живого и истинного Бога. Это явление требует непрестанной открытости на все лучшее понимание, требует конкретных усилий, чтобы узнавать, Кем является тот, Который есть, Который был и Который приходит. (ср. Ап 1,8) Обязательно также конкретное усилие в области познания себя, кем являюсь я, углубления собственного естества.
Фома Аквинский – вслед за Святым Писанием и Традицией Отцов – указывает не столько на пользу, потребность (нужду), сколько на обязательность просьбы к Отцу. Эту просьбу – исходящую из содержания веры – нужно, однако, хорошо понимать. «Иная потребность просьбы, когда она направлена к человеку, и иная, когда направлена к Богу. Т.к. человеку сначала представляют желание и потребность, потом просьбами стараются склонить его к согласию на просьбу. Только в молитве, которая выплывает перед Богом, нет на это места. В ней мы не стремимся к тому, чтобы представить наши нужды или желания, тогда как Он все знает, поэтому Псалмист говорит Ему: «Господи! пред Тобою все желания мои, и воздыхание мое не сокрыто от Тебя.» (38,10), а в Евангелии от св. Матфея сказано: «и потому что Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом» (6,32). И даже воля Божья не изгибается (изменяется) посредством человеческого желания до желания того, чего раньше не хотела, потому что, как написано в Книге Чисел: «Бог не человек, чтоб Ему лгать, и не сын человеческий, чтоб Ему изменяться. Он ли скажет, и не сделает? Будет говорить, и не исполнит?» (23,19) « не становится мягче под влиянием жалости» - как читаем в Книге Самуила (15,29). Но молитва с целью получения чего-то от Бога обязательна для человека с точки зрения на него самого, чтобы он именно сам обдумал свои недостатки и склонил свою душу к сильному «набожному желанию того, что имеет надежду получить с помощью молитвы. С помощью этого он становится способным принимать»
Из-за неправдивого и нестарательного мышления о Господе Боге исчезает отношение к Нему. Так как человек начинает тогда обращаться к своей идеальной идее о боге, которую он постепенно создает у себя в голове. Потому что нельзя совсем не думать о Боге; иногда только вместо Бога может проскальзывать незаметно какой-то бог. Бог это не кто-то изменяющийся, капризный, замученный количеством обязанностей или поддающийся влиянию ситуаций. Бог это не тот, на чью любовь нужно «заработать» с помощью правильной и уложенной жизни. Такого бога трудно было бы о чем-либо просить.
Действительно, можно стыдиться, и даже нужно, если бы мы захотели обратиться к какому-то вымышленному богу и просить о чем-нибудь, ибо исполнение просьбы совсем не в его власти. Стыдиться сначала перед другими, потом перед самим собой, а в конце перед живым и истинным Богом, который Есть – помимо наших внутренних комбинаций (усложнений), стремящихся к тому, чтобы случайно не позволить на правду Его таинственного присутствия. Все же «мы Им живем и движемся и существуем» (Деян 17,28).
Но близость отношений с Ним не требуется перед началом молитвы, но является результатом этой молитвы: «В просьбе к человеку нужна предварительная сжитость (крепкая дружба), благодаря которой просящий может быть выслушан. Но молитва, которую направляют к Богу, сама создает в нас сжитость отношений с Ним, когда дух наш возносится к Нему, и с, определенного рода привязанностью, мы разговариваем с Ним, адорируя Его в духе и правде. Так молитвенная близость подготавливает доступ к тому, чтобы заново молиться с еще большим упованием. […] Поэтому в набожной молитве упорство и частота просьб не является ничем неуместным, но считается это милым Богу. Ибо написано, что нужно всегда молиться и не переставать (ср. Лк 18,1nn). Также и Господь побуждает к прошению, когда говорит: «просите, и дано будет вам» […] (Мф 7,7). В просьбе же к человеку упорство просьб является чем-то неуместным». Поэтому нужна здесь простота, обыкновенный трезвый взгляд на себя самого и на правду Божьего явления, нужна эта внутренняя эластичность, которая позволит пребывать в открытости и желании Бога во всех ситуациях и условиях своей жизни. Во всех, или тоже помимо всех, а еще лучше – через все ситуации и условия. Для этого нужно признание собственного несовершенства. Это рождает желание полноты счастья, что ведет к распознанию желаемого добра и познания Того, Который дает.
Такой простотой и реализмом взгляда обладал св. Фома. В величии своей гениальности, он уповал на Бога во всем – что утверждало его необычную мудрость. Это позволяло помнить всегда о том, что самое важное и не потеряться во множестве размышлений, но укладывать все по правилам и в меру (sapientis est ordinare – к человеку мудрому нужно упорядочить, укладывать). Отсюда идея о Сокращении богословия (то есть Compendium theologiae), в котором он был намерен заключить то, что ранее было содержанием его проповедей на Великий Пост, а именно самую короткую христианскую катехизацию. Он разделил материал на три части, по вере, надежде и любви. О вере Фома писал в лекции Credo, о любви, когда оговаривал заповеди, а часть о надежде была лекцией о Молитве Господней.
Вот начало его комментария к Отче наш: «Среди других молитв Молитва Господня занимает первое место. Обладает пятью достоинствами, которые нужны в молитве. Ибо молитва должна быть уверенная, правдивая (искренняя), упорядоченная, набожная и покорная. Должна быть уверенной, чтобы мы с упованием приступали к трону Его милости, как сказано в Послании к Евреям (4,16). При этом нельзя шататься в вере, как говорит св. Иаков (1,6): «Но да просит с верою, нимало не сомневаясь». Если подойти к этому разумно, то эта молитва самая уверенная; уложенная нашим Защитником, который просит самым мудрым образом; «в Нем сокрыты все сокровища премудрости и ведения» - как читаем в Послании к Колосянам (2,3). Об этом говорит также св. Иоанн: «мы имеем ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника» (1Ин 2,1). […] Кроме того, кажется, что эта молитва самая безопасная с той точки зрения, что Тот, который вместе с Отцом ее слушает, научил нас, как молиться. […] Наша молитва должна быть также уместна, чтобы молящийся просил о том, что приемлемо. Иоанн Дамасценский говорит, что: «молитва – это просьба к Богу о вещах приемлемых». Ибо многократно молитва бывает не выслушана, ибо просят о вещах неприемлемых: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро» (Ик 4,3). Очень трудно все же узнать, о чем нужно просить, потому что трудно понять, чего нужно желать, поэтому Апостол говорит: «ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно…» (Рим 8,26). Сам Христос же является учителем, Ему принадлежит обучение нас тому, о чем нам нужно молиться. Ученики говорили Ему: «Господи! научи нас молиться» (Лк 11,1). Значит самое приемлемое, молиться о тех вещах, о которых Он нас научил молиться. Поэтому тоже св. Августин говорит: «какие бы слова мы ни сказали, говорим только то, что содержится в молитве Господней – если только молимся правильно».
Молитва должна быть также упорядоченной, так как и желание, потому что молитва его выражает. Здесь же есть определенный порядок, чтобы мы вещи духовные предкладывали (превозносили, предпочитали) над телесными, небесные над земными – в желании и в молитве, относительно к словам: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6,33). Это же Господь научил сохранять в этой молитве: просить сначала о вещах небесных, а потом о земных.
Молитва должна быть также набожной, ибо множество набожности делает, что жертва молитвы принимается Богом […]. Набожность же, вследствие множества молитвы, слабеет. Поэтому Господь научил избегать надмерного умножения молитвы, говоря: «а молясь, не говорите лишнего» (Мф 6,7). А св. Августин пишет к Пробе: «множество слов пусть исчезает из молитвы; но пусть не недостает множества позывов, если интенция остается горячей». Поэтому Господь уложил эту короткую молитву. Набожность появляется из любви к Богу и ближнему: одна и вторая указаны нам в этой молитве. Чтобы указать на любовь к Богу, называем Его Отцом; чтобы указать на любовь к ближнему, вместе молимся за себя, говоря: «Отче наш … и прости нам долги наши» - к этому ведет нас любовь к ближнему.
Молитва должна быть также смиренной, потому что в Псалме: «призрит на молитву беспомощных» (102,18), а в Евангелии от св. Луки (18,9-14) о фарисее и мытаре и в Книге Иудифи (9,16): «молитва покорных и тихих всегда Тебе нравится». Эта покорность содержится в этой молитве. Истинная же покорность есть тогда, когда не приписывается ничего своим силам, а ожидается всего достичь по силе Божьей»
В простом Отче наш содержится сущность нашей надежды, нужно только уметь ее извлечь и сделать, чтобы она становилась смыслом нашего желания и жизни, началом вкушения сладости Господа, радостью от Его освобождающего и спасающего присутствия.
«А Тому, Кто действующею в нас силою может сделать несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем, Тому слава в Церкви во Христе Иисусе во все роды, от века до века. Аминь». (Еф 3, 20-21)
Перевод: Евгения Лик
Корректор: Наталя Бакши
